Великий Гете писал: «Говорят, что числа правят миром. Нет, они только показывают, как правят миром». Действительно, цифры являются тем инструментом, который позволяет людям оценивать состояние общества и государства. Для этого они придумали статистику, через которую мы узнаем о состоянии экономики, сравниваем уровень жизни в разных регионах и странах, рождаемость и смертность, среднюю продолжительность жизни и т.д. Статистика – это мощное оружие в руках тех, кто ею владеет и кто ею управляет. Манипулируя статистикой, искажая одни данные, выпячивая другие, замалчивая третьи, можно управлять общественным сознанием и проводить любую политику.
Мои многочисленные оппоненты упрекают меня за то, что я в своей статье «Чудовищная фальсификация или геноцид народов? К итогам переписи населения 2002 г.», опубликованной в газете «Халык ихтыяры» (№10, ноябрь 2004 г.), рассматриваю итоги переписи населения 2002 г. в отрыве от исторического контекста, сравнивая их только с итогами переписи 1989 г., которая, по их заверению, прошла якобы под диктовку татарских националистов и была полностью сфальсифицирована. Для наглядности приведу один из наиболее типичных контраргументов моих критиков: «…Райкомы КПСС, исполкомы районных и местных Советов западных и северо-западных районов вместе с ультрарадикальными активистами ТОЦ при попустительстве и полной поддержке руководителей республики взяли под свой контроль подготовку и проведение переписи населения 1989 г. в этих районах Башкортостана <…> Так как политическая власть в республике и на местах контролировалась ультрарадикально и антибашкирски настроенным руководством, башкирская общественность не смогла занять твердую позицию по защите собственных интересов» (из доклада председателя исполкома ВКБ Н. Мажитова «О мероприятиях Исполкома Всемирного курултая башкир, связанных с подготовкой к предстоящей в 2002 г. переписи населения РФ» от 9 октября 2001 г.). Примерно такое же мнение относительно итогов переписи населения 1989 г. высказывают профессора А. Юлдашбаев, И. Илишев, М. Кульшарипов, Р. Янгузин, С.Галин и др.
Ну что же, будучи историком, я принимаю критику в свой адрес. Действительно, все события общественной жизни необходимо рассматривать соблюдая принцип историзма, хотя приведенную безапелляционную оценку в докладе уважаемого профессора Н. Мажитова считаю плодом неудержимой фантазии ученого-археолога и целиком оставляю на его совести.
Прежде чем начать сравнение итогов переписи населения 2002 г. не только с переписью 1989 г., но и более ранними – 1970 и 1979 гг., объективность результатов которых мои уважаемые оппоненты не подвергают сомнению, позволю себе усомниться в этом. В советское время переписи населения в Башкирии всегда были под пристальным вниманием руководства республики в связи с тем, что необходимо было поддерживать на «нужном» уровне удельный вес титульной нации, т.к. существовала «угроза» серьезного численного отставания последних от татар. В этом плане особенно выделяется так называемая шакировская перепись 1979 г. Тогда так же, как и в 2002 г., проводилась широкая пропагандистская кампания по увеличению численности башкир, естественно, за счет татар. Как сегодня помню эпизод из своей школьной жизни в родном Чекмагушевском районе. В то время я был старшеклассником и, естественно, ко многим событиям уже мог относиться вполне осознанно. Так вот, перепись 1979 г. мне запомнилась тем, что к нам в школу приходил инструктор из райкома комсомола и агитировал нас записываться башкирами, иначе, он говорил, «представителей коренного народа останется мало и поэтому Башкирию как автономную республику могут упразднить». Тогда мы, школьники, не понимали. как же можно людям навязывать национальность, заставляя записываться вопреки их воле и, конечно, не знали, что инструктор выполняет всего лишь директиву Обкома КПСС.
Тогда М. Шакирову удалось повысить удельный вес башкир на 0.9% и, одновременно, снизить удельный вес татар на 0.2%. В итоге численность этих народов в республике практически сравнялась. Как широко применялся во время советских переписей вошедший позже в политический лексикон административный ресурс для получения «нужного» процента титульной нации, исследователями написано много и весьма убедительно, в частности, известным казанским этнодемографом Д. Исхаковым. Однако в этой статье я намеренно не хочу его цитировать, т.к. мои оппоненты сразу же обвинят меня в тенденциозности, что я ссылаюсь на ангажированного автора. В доказательство своих слов хочу процитировать совершенно независимого исследователя – московского этнолога А. Коростылева, который проделал глубокий и всесторонний анализ этнического состава населения северо-западной Башкирии по всем советским переписям. В итоге он пришел к однозначному выводу, что причиной резкого увеличения численности башкир в этом регионе в ходе переписи 1979 г. был нажим переписчиков на людей и даже подтасовка собранных сведений (Коростылев А.Д. Динамика этнического состава сельского населения Башкортостана //Конфликтная этничность и этнические конфликты. М., 1994. С. 78).
Параллельно с А. Коростылевым к такому же выводу приходит и американский политолог Д. Горенбург, который специально изучал динамику численности татар и башкир в западной Башкирии в XIX – XX вв. После скрупулезного анализа различных источников, в своей статье «Изменения в этническом самоопределении в Башкортостане: из татар в башкиры и обратно» он заключает, что «рост численности башкир (в северо-западной Башкирии – И.Г.) в 1959 и 1979 гг. в значительной степени обусловлен действиями властей в период проведения всеобщих переписей населения, в частности, административного давления на респондентов с целью заставить их записываться башкирами» (Горенбург Д. О механизмах изменения национальной принадлежности у татар и башкир Башкортостана //Башкортостан в политическом пространстве России: зарубежная политология о тенденциях современного развития республики. Уфа, 2004. С.115).
В качестве примера американский исследователь приводит один из северо-западных районов Башкирии – Балтачевский – и прослеживает его демографическую динамику за 1939-1989 гг. В 1939 г. 53% населения этого района составляли татары, башкиры – 24%. В 1959 г. татар осталось лишь 17%, а башкиры увеличились до 62%. В последующие переписи доля татар продолжала падать: в 1979 г. в районе было 6% татар и 74% башкир. К 1989 г. показатели 1939 г. были практически восстановлены – башкир стало 22%, а татар – 59%. Д. Горенбург заключает, что и в других северо-западных районах республики наблюдались аналогичные процессы.
Убедившись в том, что во время переписей 1970 и 1979 гг. было административное давление, приступим к сравнению их итогов с данными переписи 2002 г. (см. табл.1 и график). За 32 года (с 1970 по 2002 гг.) численность башкир выросла на 329 тыс. чел., или на 37%, в то время как численность татар увеличилась всего лишь на 46 тыс. чел., или на 5%. Получается, что за это время численность башкир росла в 7.5 раз быстрее численности татар. Согласитесь, что в реальности такой огромной разницы в численном приросте быть не может, если даже предположить, что у башкир в эти годы были чрезмерно благоприятные демографические показатели. Эти цифры еще раз свидетельствуют о том, что в 2002 г. была вопиющая фальсификация итогов переписи, по своему масштабу во много раз превосходящая таковую в 1979 г.
Если кто-то и после этого думает, что аргументов для признания результатов переписи 2002 г. искаженными недостаточно, можно продолжить более детальный анализ и еще раз убедиться в совершенном подлоге. В таблице 2 показана динамика численности татар и башкир между двумя последними переписями среди городского и сельского населения республики. Эти цифры свидетельствуют о весьма странных, на первый взгляд, этнодемографических процессах. Во-первых, за 14 лет у башкирского населения республики практически не выросла доля городских жителей (удельный вес горожан в составе этноса замер на 42%). В то же время у татар мы наблюдаем обратный процесс – бурную урбанизацию. Доля горожан среди них выросла на 10%, составив 67%. Во-вторых, обвальное падение численности татар произошло за счет сельской местности, а в городах мы наблюдаем, пусть даже незначительную, но положительную динамику роста численности татар.
Полученные данные, естественно, показались мне непонятными и побудили к дальнейшему осмыслению итогов переписи, чтобы попытаться понять суть этого феноменального явления. Нам с коллегами удалось достать (именно достать, по-другому не скажешь) материалы переписи населения 2002 г. по этническому составу городов и районов республики, что позволило осуществить анализ с учетом местных особенностей. Для этого сравнили итоги двух последних переписей во всех городах и районах республики. В данном случае нас интересовала динамика численного соотношения двух близкородственных народов – башкир и татар. Этнодемографические процессы у других народов Башкирии, особенно русских, чувашей, марийцев, мордвы и удмуртов также требуют отдельного изучения, чем мы собираемся заняться в самое ближайшее время.
Несмотря на большой объем результатов сравнения, мы решились на составление отдельной таблицы (см. табл. 3), т.к. она весьма наглядно свидетельствует о том, что официальные итоги переписи населения 2002 г. по Башкирии, мягко говоря, далеки от действительности.
Прежде чем приступить к рассмотрению данных таблицы 3, еще раз обратимся к тем публикациям, в которых «научно обосновывается» феномен всплеска численности башкир в республике. В этом плане особенно интересными показались мне рассуждения придворного философа Амира Юлдашбаева, который дал пространное интервью корреспонденту ИА «Башинформ». Это интервью под заглавием «Статистика и ее любители» было опубликовано не где-нибудь, а в Казани – в столице республики, руководство которой в последнее время довольно часто является объектом критики «за недружелюбное поведение по отношению к братскому Башкортостану», в т.ч. и со стороны А.Юлдашбаева (см. газету «Звезда Поволжья» №№13, 15 – 21, апрель – июнь 2005 г.). Теперь подумаем, возможна ли публикация интервью или статьи, допустим, советника президента Татарстана Рафаэля Хакимова в какой-либо официальной газете в нашей республике? Это я к слову – об уровне свободы СМИ в двух соседних регионах.
А. Юлдашбаев, являясь ответственным работником Администрации президента РБ и, видимо, одним из политтехнологов переписной кампании 2002 г. в Башкирии, весьма оригинально обосновывает феномен всплеска численности титульного этноса. Не хочу утруждать читателей пространными цитатами из его занимательного не доказательствами, а вольными рассуждениями и лирическими отступлениями интервью, приведу лишь два фрагмента, где он говорит о главных причинах роста численности башкир. Одной из них этот автор видит в гражданской зрелости населения: «…Защита своей республики через национальную идентификацию для многих и многих стала еще и делом чести, патриотизма. Ну а вот задуматься о том, что при этом испытывает человек, у которого половина предков до шестого и седьмого колена – и татары, и башкиры, стоит. Он болеет не за одну, а за две республики. И поступает в ходе переписи в Башкортостане благороднейшим образом. Записывается башкиром и говорит этим злопыхателям: «Вам нужна «цифирь»? На, получите её». Десятки самых опытных, думающих, умных татар после переписи говорили мне в том же смысле: «В переписи не только сам записался башкиром, но и детям сказал так записаться. Пусть не трогают республику» («Звезда Поволжья», №13, 7-13 апреля 2005 г.). По сути это повторение доводов инструктора райкома комсомола в 1979 г.
Не хочу ставить под сомнение тезис о гражданской зрелости жителей нашей республики, но только материалы переписи свидетельствуют о том, что эта самая «гражданская зрелость» в разных районах и городах республики проявляется уж очень по-разному. Например, жители города Дюртюли, состоящего в большинстве своем из выходцев окрестных сел и деревень, почему-то проявили себя почти в три раза менее «зрелыми», чем жители одноименного района (см. табл. 3). Да и в целом, горожане республики, в отличие от селян, оказались меньшими «патриотами» и угроза ликвидации республики, скорее мнимая, чем действительная, не стала для них сигналом «правильного» определения своей национальности. Именно такой вывод напрашивается после изучения данных таблицы 3 и их сопоставление с аргументами философа.
А может быть дело в другом? Может быть, горожане менее поддаются административному ресурсу, не охвачены индивидуальной работой глав сельских администраций, менее зависимы от власти в удовлетворении насущных жизненных потребностей?
А. Юлдашбаев также не отрицает влияния административного ресурса на результаты переписи. Он пишет, что «…Неудобно себя чувствовали руководители тех районов, где по переписи 1989 г. чудесным образом и в большом количестве исчезло коренное население, которое всегда там составляло значительную процентную долю во всех предыдущих переписях <…> Они хорошо, на документах, поняли подлинную историю своих сел и деревень» («Звезда Поволжья», №15, 21-27 апреля 2005 г.).
Перед кем они интересно чувствовали себя неудобно? Перед собственным населением или перед боссом, который назначил их на эту должность и от которого они всецело зависят? Согласен, что каждый руководитель района или города во время переписи старался по-своему. Иначе как можно объяснить такое явление, когда в двух соседних районах, имеющих сходную этнокультурную среду, происходят совсем разные этнодемографические процессы? Например, в Буздякском районе численность башкир за 14 лет увеличилась в 1.5 раза, а в Благоварском – в 6.6 раза; в Альшеевском – в 1.4 раза, а в Ермекеевском – в 4.1 раза; в Чекмагушевском – в 1.9 раза, а в Кушнаренковском – в 8.0 раз; в Мишкинском – в 1.2 раза, а в Балтачевском – в 3.1 раза и т.д. Такой большой разрыв в этнодемографических показателях районов республики и, особенно, в западной и северо-западной Башкирии можно объяснить только одним – разной степенью рвения администрации районов в исполнении спущенной директивы, прежде всего, глав администраций.
Можно вспомнить, что именно благодаря успешно выполненной операции по «детатаризации» Благоварского района его глава стал депутатом Госдумы.
Мы можем констатировать, что всплеск численности башкир в республике произошел, в первую очередь, за счет «перелива» татар в западных и северо-западных районах РБ. В связи с этим, несколько слов нельзя не сказать о существовании так называемой проблемы западных башкир. Перед переписью населения 2002 г. вся мощь республиканской пропагандистской машины была направлена на «разъяснение» общественности того, что территория западной Башкирии и восточной Татарии - это исконно башкирские земли, а разговорный язык западных башкир – северо-западный диалект башкирского языка. На этих землях башкиры составляли и составляют демографическое большинство населения, что также «подтверждается антропологическими исследованиями, проведенными специалистами ИИЯЛ УНЦ РАН под руководством Р.М.Юсупова. Вариации основных параметров антропометрии и популяционной генетики (т.е. разрез глаз, форма черепа, группа крови и т.д. – И.Г.) среди населения этих районов не выходит за пределы вариации этих признаков, характерных для материнского ядра этноса» (Илишев И.Г. Национальный состав Башкортостана в свете Всероссийской переписи 2002 года //Современные этнополитические и этносоциальные процессы в России: модель Республики Башкортостан /Материалы межрегиональной научно-практической конференции. Уфа, 2004. С. 31). При этом, местные ученые и публицисты, занимающиеся этнодемографией и языком башкирского населения, любят ссылаться на исследования академика Р.Г.Кузеева, вырывая отдельные цитаты из общего контекста его работ. Я тоже хочу сослаться на один из трудов этого выдающегося ученого, который писал относительно бытования в республике стереотипа западных – «ненастоящих» и восточных – «настоящих» башкир: «Складывается довольно парадоксальная ситуация. Во время переписей, один раз в 10 лет, вся пропагандистская мощь поднимается, чтобы напомнить западным башкирам о том, что они «башкиры» и даже очень древние. Но между переписями они, оказывается, все же не «настоящие»» (Кузеев Р. Г. Межнациональные отношения: история, теория, пути демократического обновления. Уфа, 1990. С. 41).
Продолжая мысль Р. Г. Кузеева, скажем, что, согласно отмеченному выше стереотипу западные башкиры, чтобы стать «настоящими» башкирами, должны восстановить свой родной язык, якобы забытый ими под давлением татарской ассимиляции. Видимо, поэтому в последние годы в западных районах республики усиленно ведется внедрение башкирского языка в качестве обязательного предмета обучения в общеобразовательных школах.
У стереотипа противопоставления башкир на «настоящих» и «ненастоящих» есть еще один аспект – политический, который играет особенно важную роль в процессе кадрового формирования современной региональной элиты. Дело в том, что в условиях авторитарной политической системы, которая оформилась в Башкирии в начале 1990-х гг., решающее значение в кадровых назначениях (здесь речь идет не только о формировании органов исполнительной власти, но и депутатского корпуса, судей, руководителей банков, заводов, госучреждений и т. д.) принадлежит лично президенту республики. Так, сделанный уфимским политологом Р. Р. Галлямовым специальный анализ динамики этноязыкового аспекта формирования элит Башкирии показывает, что в 1990-е гг. «башкироязычные» башкиры вытесняли с политического Олимпа «татароязычных» башкир. (Галлямов Р. Р. Постперестроечная эволюция политических элит российских республик: этнический аспект //Этнопанорама. №1, 2000. С. 20).
В подтверждение слов политолога, хочу привести один пример. Во время кампании по выборам президента РБ в 2003 г. один из кандидатов на пост главы республики сенатор Ралиф Сафин, уроженец Илишевского района, позиционировал себя именно как западный башкир с родным татарским языком. Тогда весь республиканский официоз обрушился на кандидата якобы за то, что он «перекрасившийся» в башкиры татарин. Кстати, тогда Р.Сафину так и не предоставили законом предусмотренное эфирное время на республиканском телевидении для выступления в качестве кандидата в президенты РБ, и даже после решения Верховного суда РБ.
По статистике более трети башкир республики являются татароязычными, т.е. вместе с татарами они составляют не менее 35% населения Башкирии, которые считают своим родным татарский язык. Однако местные власти выступают однозначно против предоставления статуса государственного этому языку, ибо, как считает профессор Р.Янгузин: «…предоставление статуса государственного языка тому или иному народу-переселенцу является компетенцией только башкирского народа. Только волеизъявлением народа, который предоставил убежище, землю, возможность выжить переселенцам, которым угрожала физическое уничтожение или голодная смерть на исторической родине, может быть рассмотрен вопрос о предоставлении статуса государственного языка (Янгузин Р.З. Некоторые аспекты этнодемографии населения РБ //газета «Йэш костэр», №3, декабрь 2004 г.). Впрочем, для получения голосов татароязычного электората можно и пообещать статус государственного языка, ну а потом до следующих выборов напрочь забыть о своем обещании.
По большому счету, нынешних властей республики реальные языковые, культурные, образовательные потребности татар и западных башкир не интересуют. Их интересует «поголовье» для того, чтобы обосновать свои этнократические методы правления. Иначе как можно объяснить, например, тот факт, что за последние 10 лет августовское совещание педагогов республики ни разу не проводилось в северо-западной Башкирии? Но зато власти усиленно проталкивают закон об образовании, который предусматривает обязательное преподавание башкирского языка во всех школах республики.
Таким образом, приведенные нами материалы наглядно показывают, что итоги переписи населения 2002 г. искажены в результате грубого нарушения со стороны местной власти российских законов, в т.ч. закона о переписи.
Великий американский писатель Марк Твен писал, что существуют три вида лжи: ложь, наглая ложь и статистика. Но если для власти ложь становится нормой повседневной жизни, то это прямое свидетельство ее вырождения. В последнее время высокопоставленные лица в Кремле заговорили о том, что существует некая угроза целостности страны. Если эта угроза существует действительно, то, на мой взгляд, она исходит от произвола и безнаказанности чиновников различного уровня, которые ради сохранения власти готовы пойти на все.
Ильдар Габдрафиков,
старший научный сотрудник
Центра этнологических исследований УНЦ РАН,
кандидат исторических наук